Ящик Пандоры  - Бернард Вербер

– Самолет – машина, летающая в небе, – делится познаниями Ипполит.

– Значит, это возможно! – восторгается Джованни. – Так я и знал, в мои времена об этом поговаривали, но никто в это не верил.

Инкарнации находятся под сильным впечатлением.

– Я не осознавал своего везения до сегодняшнего дня, – признается Рене.

Вспомнив главу «Ошибки ностальгии» в своей «Мнемозине», он загибает пальцы:

– В моей стране, в мое время, то есть в вашем будущем, уже более семидесяти лет нет войн, обузданы при помощи вакцин и антибиотиков смертельные эпидемии, побежден голод, строят дома высотой более тридцати этажей с прозрачными стеклянными стенами, во всех квартирах из кранов течет холодная питьевая и горячая вода, большинство людей ездят в автомобилях – повозках без лошадей.

Все широко раскрывают глаза.

– Вот он каков, мир будущего? – восклицает германский король. – Мир Рене? Звучит привлекательно.

– Люди продолжают работать на заводах? – интересуется Ипполит.

– Большинство трудоемких операций выполняют механизмы под названием «роботы». Еще есть особые машины, те самые компьютеры, которые я уже упоминал, позволяющие делать все подсчеты и обо всем узнавать, не сходя с места.

– Вам помогают думать? – удивляется Джованни. – А есть машины, сочиняющие и исполняющие музыку?

– Есть. Мы работаем не так тяжело, как вы, наше общество называется «обществом потребления и досуга». Много отдыха, путешествий – не для всех, но для большинства, по крайней мере, во Франции и в странах современного Запада.

– Рене рассказывал мне, – сменяет его Геб, – что в его времена отправили ракету на Луну.

На круглой арене удивленно шепчутся.

– Это – один из лучших примеров того, чем владеет Рене. Мало кто из нас мог такое даже вообразить. Да что там говорить, я и подумать не мог, что на Луну можно отправиться иначе чем в астрале.

– Не скромничай, Геб, – говорит Рене. – Ваш мир совершенен: ни войн, ни голода, ни эпидемий, царство альтруизма и полной гармонии с природой. Это стоит всех самолетов, вакцин, лунных ракет. Вы были счастливы.

– Счастливы своим невежеством. Приятно, конечно, ничего не хотеть, ничего не бояться, но это порождает летаргию. Ты, Рене, живешь в волнении, в страхе, в робости, в тревоге, все, включая себя самого, подвергаешь сомнению, – и быстро развиваешься. Это позволило тебе пройти через жестокие испытания, делая раз за разом правильный выбор. За одно это ты достоин аплодисментов. Знай, все мы горды иметь такого последнего представителя нашей души, как ты.

– Вы замечательный! – восклицает Леонтина.

– Да, замечательный! – вторит ей Ямамото.

– И притом храбрец, – напоминает Ипполит.

111 душ рукоплещут Рене. Он растроган.

Не ждал, что мне будут аплодировать мои прошлые воплощения.

– Остается вопрос: зачем всех нас здесь собрали? – напоминает сибирская шаманка. – Ты всего добился, все понял. Чего ты ждешь от нас, Рене?

Учитель истории держит паузу. Все садятся по-турецки на пол.

– Дело в том, что я жду… идеи.

– Какой идеи? – спрашивает римлянин.

– Все вы жили, а потом были забыты. Если бы я вас не собрал, то не знал бы о вашем существовании. Как правило, память о «незнаменитой» жизни живет в лучшем случае не более четырех поколений. Как я узнал от Фируна, память о существовании человека можно стереть искусственно. Благодаря Гебу я понял, что может быть забыт целый город, целая страна, целая цивилизация.

Камбоджиец и атлант утвердительно кивают.

– Недавно я получил доказательство существования цивилизации атлантов: попав туда благодаря сеансу регрессии, я разработал стратегию превращения этого доказательства в материальное свидетельство, но обстоятельства сложились так, что…

Ему трудно продолжать от волнения.

– В последний момент все рухнуло. Поэтому в моем мире, в мою эпоху Атлантиду по-прежнему считают не более чем мифом.

Собрание волнуется.

– И вот, не имея более этой драгоценной улики, я ломаю голову, как вернуть утерянную память о Гебе и о его цивилизации.

Все умолкают и сосредоточиваются, думая, как спасти память о себе.

– Взгляни на себя! – призывает Шанти. – Где ты, кто ты, Рене?

– Куда ты клонишь?

– Ты преподаешь историю. Раз Фирун решил переродиться в тебя, то это, как ты сам говоришь, из-за важности темы исторической памяти. То, что ты живешь в такой стране, во времена, когда так легко распространяется мысль, – далеко не случайность.

– Что ты предлагаешь, Шанти?

– Тебе и карты в руки. Если я правильно поняла, нам судьба сдала неважные карты, зато тебе сбросила четыре туза! Никогда еще играть не было так просто. Давай, ходи!

– Она права, – поддерживает ее Геб. – Ты не смог сберечь мои кувшины и мой скелет, но если ты обратишься к своим современникам при помощи существующих в твою эпоху средств, то сможешь мобилизовать для поиска других доказательств все человечество.

Рене задумывается.

– Мы на тебя полагаемся, – говорит армянин.

– Восстанавливай правду, – добавляет польский хасид. – Надо найти неопровержимую методологию, чтобы факт из прошлого сочли истиной.

– Играй, раз выпали удачные карты, – заключает Фирун. – Шанти права, ходи тузами!

– Твой долг – восстановить историческую правду обо всех нас. А мы тебе поможем, – говорит курдская женщина.

– Мы предоставим тебе все необходимые сведения и подробности, подтверждающие факты. Тогда никто не сможет тебя опровергнуть, – говорит австралийский абориген.

– Ты сможешь возвращаться, и каждый из нас расскажет тебе, как все было на самом деле, что мы наблюдали, а не что слышали от других, от официальной пропаганды. Человечеству нужно вернуть историческую память, – ставит точку камбоджийский монах.

Рене прощается со своими 111 воплощениями сложным поклоном, подражая Джованни:

– Всем спасибо. Вы решили мою проблему.

По всем душам пробегает волна удовлетворения. Все с облегчением уходят в свои двери, чтобы продолжить свои судьбы с новым чувством: «Я родился не зря».

120.

«Мнемозина». Могила Аллана Кардека

Аллан Кардек (настоящее имя Ипполит Ривай) – основоположник французской философии спиритуализма. Он взял этот псевдоним, считая себя инкарнацией носившего это имя друида.

Он родился в 1804 году в Лионе. В 1855 году он знакомится со столоверчением благодаря трем сестрам Фокс, звездам американского спиритизма. Затем основал во Франции кружки спиритизма, которые посещают такие знаменитости, как Виктор Гюго, Теофиль Готье, Камиль Фламмарион и Артур Конан Дойл.